«В случае санкций мы вполне можем снова увидеть очередной отток вкладов»

25 марта 2019 Новости  Нет комментариев

Какому банку можно доверить свои деньги и будут ли расти ставки по вкладам? Что произойдет в случае введения санкций против госбанков? И когда стоит ждать ипотеку по 8%?

— Доля банков с государственным участием растет. Как выбрать, кому доверить свои деньги? Стоит ли беспокоиться, если банки предлагают очень высокие ставки?

— Если говорить о кредитном качестве крупнейших госбанков, то они все находятся приблизительно на одном уровне. Ни у одного из них в обозримом будущем проблем, которые могут волновать вкладчиков — физических лиц, возникнуть не должно. Можно спорить, какой банк выше или ниже с точки зрения кредитоспособности, но в смысле вероятности дефолта это показатели, интересные только специалистам. В любом случае правительство или ЦБ могут оказать им поддержку. Тем более когда появился ФКБС, начал работать механизм, позволяющий залить любой банк ликвидностью, поддержать достаточность капитала.

Схожее кредитное качество приводит к тому, что сейчас госбанки вынуждены конкурировать друг с другом. А привлечь клиента можно либо с помощью новых сервисов, либо повышая процентную ставку.

— То есть рост ставок по вкладам, который мы наблюдаем с начала этого года, — это следствие конкуренции? Ведь ЦБ в феврале не стал повышать ключевую ставку.

— Во-первых, война ставок — это борьба за реальную долгосрочную банковскую ликвидность. Госбанки нуждаются в деньгах точно так же, как и частные, поэтому тут конкуренция идет на равных. А во-вторых, рост доходностей по вкладам — это отголоски тех событий, которые происходили на рынке осенью прошлого года. Под влиянием новостей о санкциях против банков с госучастием произошел отток средств со счетов.

Но этот рост ставок не бесконечен. Я бы предположил, что мы находимся уже в завершении цикла роста ставок. Хотя нельзя исключать, что доходность вкладов еще может подрасти на 0,5—1 процентный пункт, и такой рост может быть вызван как падением цен на нефть и ростом курса доллара, так и новыми санкциями. То есть под влиянием всех этих негативных факторов банкам, возможно, еще придется повышать ставки. Более того, в ситуации каких-то экстремальных внешних событий доходность вкладов способна стать и двузначной — например, если стоимость нефти упадет до 20—30 долларов, как мы это уже видели в конце 2014 года.

— Как это связано с банковскими вкладами?

— Снижение нефтяных цен приведет к росту курса доллара. А это означает, что в ответ на девальвацию национальной валюты граждане опять начнут закрывать вклады и покупать доллары. Несомненно, последует реакция ЦБ в виде повышения ключевой ставки, начнется быстрый рост ставок по депозитам и так далее.

Хотя в такой сценарий сейчас мало кто верит. Скорее всего, падение цен на нефть если и будет, то не обвальное. В таком случае ЦБ будет жестко контролировать ситуацию. Может быть, несколько повысит ключевую ставку, может прибегнуть к механизму предоставления валютной ликвидности банкам. Но это не приведет к резкому взлету доходностей по вкладам.

— В последнем проекте конгресса США сказано, что санкции могут коснуться неопределенного числа российских банков. Означает ли это, что вся отрасль оказывается под ударом, а не только госбанки?

— Если речь о крупных госбанках, то рухнуть им, конечно, никто не даст. Хотя в случае санкций очередной отток вкладов мы вполне можем снова увидеть. В какой-то глобальный кризис банковского сектора я не верю: у ЦБ достаточно резервов, чтобы предотвратить проблемы с валютной ликвидностью и внешним долгом банковского сектора.

Кроме того, риск сильной девальвации рубля также преувеличен. Посмотрите, как отреагировала наша валюта на сообщение о возобновлении слушаний о санкциях. Рубль практически стоял на месте. Это можно объяснить только тем, что в текущем курсе 65—66 рублей за доллар все это уже заложено.

— Но будут ли финансовые власти тратить валюту? Насколько вероятно применение административных мер?

— В текущей ситуации можно обойтись без этого. Если у какого-то банка возникнет проблема с текущей ликвидностью в долларах или евро, думаю, регулятор окажет помощь. Так что тотальной принудительной конвертации вкладов по какому-то фиксированному курсу опасаться не стоит. Это ничего не даст банкам даже в условиях паники вкладчиков.

Скорее, подобная ситуация может привести к новому скачку ставок по валютным депозитам. Мы видели это в прошлом году, когда доходность долларовых депозитов буквально с нуля поднялась до 4—5%.

— А почему не выросли ставки по вкладам в евро?

— Потому что главные риски для банков сосредоточены в долларовой зоне. Наиболее жесткие санкции касаются именно долгов и расчетов в американской валюте. Кроме того, европейские государства не анонсировали столь жесткие меры, как, например, запрет на покупку российского госдолга.

Кроме того, нужно учитывать, что ставка в США уже ближе к 2%. В еврозоне фактически нулевая инфляция и нулевая ставка. Поэтому долларовые ставки по вкладам органически должны быть выше. Это все взаимосвязано.

— Вы сказали, что в текущий курс рубля к доллару заложены санкции. А что произойдет, если каких-то глобальных ограничений больше не будет, а все ограничится персональными санкциями?

— Если вдруг мы увидим отмену нынешнего секторального санкционного режима и исчезнет угроза новых санкций, а сохранятся лишь персональные санкции, то при нынешних ценах на углеводороды доллар может откатиться до уровня примерно 55 рублей.

— Как вы оцениваете риски для частных банков, которые далеко не всегда могут рассчитывать на помощь государства? Стоит ли доверять им деньги?

— Тут неоднородная картина. Есть кэптивные банки, которые привыкли фондироваться за счет аффилированных сторон и выдают кредиты связанным сторонам, а есть малые и средние банки, которым приходится использовать универсальную модель, привлекать средства «физиков» и конкурировать с госсектором. Этот сегмент рынка в последнее время сильно расчистили, и, вероятно, эта политика со стороны ЦБ продолжится, то есть на рынке будут оставаться более надежные банки.

Я бы рекомендовал обращать внимание на кредитные рейтинги кредитной организации вне зависимости от ее размера. У региональных банков, конечно, уровень будет ниже, чем у той же «Альфы» или Тинькофф Банка, но это не значит, что завтра произойдет дефолт или банк попадет под санацию.

Конечно, даже такой инструмент, как кредитные рейтинги, иногда не срабатывает. Но это не вина, а беда рейтинговых агентств, поскольку подчас приходится сталкиваться с недостоверностью банковской отчетности и прочей информации, на которую мы ориентируемся, присваивая рейтинг. Кроме того, проблема в том, что в ситуации ужесточения надзорной политики ЦБ, то есть фактического изменения правил игры в банковском секторе, задача оценить перспективы конкретного банка усложняется. А иногда у банков рейтинга нет — например, как не было его у той же «Югры». Поэтому стоит еще смотреть, что говорят о банке в СМИ, иногда слухи о проблемах в банке намного опережают события.

— Сколько банков, на ваш взгляд, в ближайшие год-два могут уйти с рынка?

— Думаю, только в этом году можем недосчитаться 30—40 банков, в том числе кого-то из топ-100 по активам. Уверен, что это не относится к крупнейшим банкам или, скажем, к крупным банкам-монолайнерам, как ХКФ или «Тинькофф». Два последних кризиса показали, что потребительское кредитование — это вполне жизнеспособный бизнес благодаря своей высокой маржинальности, которая позволяет купировать высокие риски кредитного портфеля. Вопрос в том, насколько менеджмент грамотно управляет капиталом и ликвидностью банка.

— Но как раз ЦБ все время заявляет, что будет бороться со слишком быстрым ростом рынка потребкредитования. Не думаете, что в итоге этот пузырь просто сдуется, ведь доходы граждан не растут?

— Регулятор в некотором смысле сам себя загнал в такую ситуацию. После того как ЦБ ужесточил требования к качеству кредитования корпоративного сектора, игроки переключились на потребкредиты. Отчасти такая политика была оправданна: за последние 10—15 лет банки понабрали очень много проблемных долгов. Крах многих кредитных организаций был напрямую с этим связан. Еще в 2015—2016 годах на балансе некоторых банков можно было видеть пролонгируемые проблемные ссуды, история которых тянулась с 2007—2008 годов.

Но я бы не стал говорить, что на рынке потребкредитов сейчас образовался пузырь. Опасаться этого стоит, если высокие процентные ставки и далее растут или по крайней мере стоят на месте. У нас же ставки все-таки снижаются, в том числе под влиянием действий регулятора. Кроме того, те темпы роста потребкредитования, которые мы видели в прошлом году, во многом связаны с ростом рефинансируемых займов. Тут все просто: значительную часть заемщиков по необеспеченным потребкредитам составляют люди с невысоким доходом, которые часто приходят в банк, чтобы перекредитоваться и погасить не только ранее взятый в другом банке кредит, но и проценты по нему. В итоге получается, что общий объем выданных кредитов по рынку растет темпами, сопоставимыми с процентной ставкой по кредитам. Совсем новых выдач уже не так много, но они, конечно, есть и тоже вносят вклад в рост общей кредитной массы.

— Рост ипотеки также происходит за счет рефинансирования?

— Рост ипотечного кредитования более органичный, только рефинансированием его не объяснить. Схема с несколькими кредитами здесь не работает — скорее, люди берут кредит под более низкую ставку, чтобы погасить предыдущий. В итоге никакого роста не получается.

В этом году, полагаю, мы не увидим уже таких темпов роста ипотечного кредитования. С одной стороны, банки отчасти удовлетворили наиболее острый спрос со стороны тех, кто покупал единственное жилье. С другой — ставки сейчас опять несколько поднялись, и люди банально будут ожидать, когда они снова пойдут вниз. Вероятно, тогда спрос на жилищные займы снова может вырасти.

— То есть вы прогнозируете снижение ставок? А реально ли сделать ипотеку под 8% и что для этого необходимо? Если, конечно, не прибегать к господдержке.

— Да, я думаю, ставки могут несколько снизиться: по итогам февраля средняя ставка новых выдач была, насколько известно, на уровне 10,5—10,7%, но это, скорее, следствие осенне-зимнего роста ставок. Органическое снижение инфляции до целевого уровня в 4% и соответствующее снижение ключевой ставки ЦБ способны опустить ипотечную ставку до 9%, а дальнейший рост конкуренции в этом секторе может в дальнейшем «подвинуть» ее еще ниже — ближе к тем самым 8%. Но, думаю, это произойдет уже за пределами 2019 года.

Читайте также