Кризис заемщиков среднего возраста

22 сентября 2016 Потребительский кредит  Нет комментариев

Национальное бюро кредитных историй (НБКИ) опубликовало данные по заемщикам, которые подпадают под действие вступившего в силу в 2015 году закона о банкротстве. Число их по стране приблизилось к 622 тысячам. По нормам закона, банкротом может быть объявлен гражданин, если он накопил долг свыше полумиллиона рублей сроком больше 90 дней (по всем видам розничных кредитов и займов).

НБКИ в своем обзоре указывает, что большинство образования долга (62,8% случаев) связано с необеспеченным потребительским кредитом. Намного меньше доли гипотетических банкротств из-за автокредитов или ипотеки (соответственно 8% и 2,3%).

Больше всего не везет, по расчетам авторов исследования, не молодежи, но и не пожилым кредитуемым, а тем, чей возраст в среднеарифметическом исчислении, — 37,8 года.

Данная цифра, понятно, никак не может вызывать оптимизма у разработчиков стратегий развития как финансового-кредитного сектора, так и всей экономики в целом.

— Столь невысокий средний возраст потенциального банкрота свидетельствует о вымывании из кредитного процесса большого количества самой экономически активной возрастной группы населения, — признал генеральный директор НБКИ Александр Викулин.

Бюро подсчитало — если соотнести эту цифру с населением по всем субъектам федерации, то потенциальных банкротов (именно этого возрастного отрезка) будет без малого 200 тысяч человек.

«Кризис заемщиков среднего возраста» проявляется, в частности, и в том, что именно у кредитуемых этого возраста популярен наиболее широкий спектр кредитных видов, — в том числе автокредит и ипотека.

Ряд экспертов, трактуя заработавший закон, с сочувствием смотрят на перспективы кредитных возможностей таких заемщиков. Особенно нечего рассчитывать банкротам на крупный займ, — даже после истечения 5-летнего моратория на оформление нового кредита.

— Кредитную историю не перепишешь, — отметил в интервью агентству «Прайм» аналитик «Нордеа Банка» Дмитрий Феденков. — Поэтому банки будут скептически оценивать факт банкротства всю последующую жизнь заемщика. Шанс на одобрение его заявки будет зависеть от того, насколько банк будет заинтересован в размещении ликвидности, а также на доказательства платежеспособности потенциального клиента на данном этапе.

Поэтому неудивительно, что на данный момент число одобренных заявок имеет отрицательную динамику, — по материалам НБКИ, если в 2014 году их процент в среднем по России составлял свыше 9,5%, то к августу 2016 года эта цифра уменьшилась до 9,4%.

Директор по маркетингу НБКИ Алексей Волков обращает внимание на состав самих заемщиков, который меняется не в лучшую сторону, — если в 2012 году индекс кредитного здоровья обладателей действующих кредитов набирал 115 пунктов, то с лета 2015 года прошлого года по июль текущего года он не преодолевал рубеж в 90 пунктов.

— Неслучайно, что цифры по темпам роста задолженностей перед банковскими структурами НБКИ огласило через год после принятия Закона о банкротстве физических лиц, — говорит директор по рискам холдинговой компании «РЕСО» Виктория Белозерова. — Его аналоги в развитых экономиках, безусловно, присутствуют. Без такого рода рычагов немыслимо функционирование рыночной экономики. Конечно, как практически, в деталях, закон будет работать в России, покажет время, нужно смотреть на конкретные истории и примеры, пока что делать прогнозы его отдачи и эффективности рано.

Но, на мой взгляд, он нужен в первую очередь не банкирам, а самим потребителям банковских услуг. В моем понимании — для них он благо.

«СП»: — То есть, вы бы не делали бы акцент на какой-либо репрессивной функции закона? Вопрос не праздный, потому что Национальное бюро кредитных историй констатировало в своем сообщении тревожную тенденцию — кризис, рост числа бедных в стране только умножает рост задолженностей людей перед банками.

— Нет, основной смысл его принятия заключается именно в нейтрализации тех негативных явлений, с которыми сталкивается заемщик. Да, ему в процессе процедуры банкротства придется отдавать определенную часть своего имущества; но с него списываются долги, и к нему как к должнику уже ни от кого не может быть претензий. Более того, самим заемщикам, которые чувствуют, что у них неладно с объемами и регулярностью платежей по взятым кредитам, будет выгоднее, не дожидаясь никаких грозных предупреждений, самим подавать заявления на собственное банкротство, и, таким образом, совершенно законным способом, выходить из этого трудного положения.

«СП»: — Какая-то третья сторона, — не банк, не поручитель, — должен как-то помочь заемщику, который — в силу тех или иных причин — не сводит концы с концами?

— Если речь идет о государстве, то, я считаю, оно вообще не должно ничего делать в этом направлении, — начавшего действовать Закона о банкротстве вполне достаточно, чтобы разрешить все конфликтные моменты. Единственное, что было бы правильным в этом плане — это предупредительные меры, и они должны выражаться в комплексном повышении финансовой грамотности населения, и не каких-то узких его групп, связанных с предпринимательством, а широких слоев. Об этом говорится давно, еще до того, как банкротом стало возможно объявить не завод или банк, а конкретного человека. Но до сих пор нет ни нормальных разработок такого просвещения, ни даже интересных предложений — где, как и кто его должен проводить, и, согласитесь (что немаловажно), — на средства из каких источников. В любом случае, россияне должны сами осуществлять профилактику ситуаций с собственным банкротством. И отдавать себе отчет в том, что если они насобирают кучу кредитов в разных банках, а потом уедут отдыхать на самые дорогие курорты мира, а вернувшись, обнаружат, что у них нет ни источников дохода, ни сбережений, чтобы платить по кредитам, то никакое государство не обязано их вытаскивать — из ими же вырытой финансовой ямы.

— Есть искушение на фоне возрастающих цифр потенциальных банкротов, которые огласило Национальное бюро кредитных историй, обратить свои критические взоры к уже заработавшему закону о банкротстве физических лиц, — говорит старший научный сотрудник Института стратегических исследований Николай Трошин. — Но, с моей точки зрения, плюсы принятого закона очевидны. Потому что без такого документа ситуация с заемщиками, накопившими долг, никоим не образом прежде не вела к своему разрешению, а только усугублялась. То есть физическое лицо не расплачивается по кредиту, штрафные санкции на нем начинают виснуть, постоянно увеличиваясь, как снежный ком. Взявший кредит ставился в такие условия, что он уже вообще лишался возможности его погасить. А банку, в свою очередь, также нет оснований списывать сумму задолженности со своего баланса.

Процедура банкротства физического лица позволяет эту проблему решить, на относительно взаимоприемлемых условиях, — очистить баланс банка, одновременно преподав заемщику урок, что необходимо соблюдать дисциплину платежей. Понятно, что банкротство — не самая приятная процедура на свете, но лучше уж такая, согласитесь, хирургическая операция, чем вообще ничего не делать и запускать болезнь.

«СП»: — Тем не менее, кредитуемые, наверняка в своем большинстве, как огня боятся такой процедуры, не зная, правда, всех ее деталей, и часто уповая на то, что «всё само собой как-нибудь рассосется», что их обязательно кто-то, по закону, защитит. Действительно ли нет альтернативу банкротству, когда проблемы у неудачливого заемщика зашли слишком далеко?

— Альтернатива тут, к сожалению, только одна — встреча с коллекторами. А как они ведут себя, — даже после принятых в их отношении мер на государственном уровне, — пояснять, думаю, не надо.

«СП»: — Государство должно каким-то образом минимизировать ущерб, — материальный и моральный, — тем, кто уже обанкротился или кто к этому состоянию близок?

— Его задача состоит не столько в том, чтобы помогать тем, кто уже попал в это состояние, сколько не допускать в принципе того, чтобы граждане с легкостью принимали на себя кредитные риски, не разбираясь в путях и механизмах своего дальнейшего поведения как кредитуемого. Вот те цифры, которые привело Национальное бюро кредитных историй, очень примечательны в характеристике основного контингента, который и составляет большинство банкротов. Это люди, средний возраст которых колеблется в пределах 40 лет. То есть та возрастная категория, которая в совсем юном возрасте жила еще при Советской власти, — когда, как известно, никаких финансовых рисков не существовало, — но которые, в чем убеждает практика, и в нынешней ситуации, уже став взрослыми людьми, не очень-то научились страховать себя от них. Заметно, что более молодые люди намного быстрее схватывают суть данной тематики и куда реже попадают в неприятные ситуации, связанные с кредитами. Красочная иллюстрация современных «доверчивых» заемщиков — это недавно выходившие на улицы Москвы с протестами люди, оформившие в свое время валютную ипотеку. Не понимать, что брать кредиты не в той валюте, в которой у тебя твои собственные доходы, и, более того, требовать затем от государства (а по сути — с остальных налогоплательщиков) каких-то компенсаций, — это верх и безграмотности, и безответственности. Другое дело, что те банки, которые выдают валютные кредиты, должны в полном объеме доводить до заемщиков всю информацию о последующих рисках, которыми обзаводится заемщик, решившийся на такого рода кредиты.

«СП»: — Насколько фатальна для должника сама процедура банкротства?

— Она нисколько не фатальна, не «смертельна», главное в ней то, что она не исключает того, что через определенное время человек может снова получить право взять кредит практически в любом банке, обновив «с чистого листа» личную кредитную историю. В принципе, если должник прошел процедуру банкротства — это не значит, что он на всю оставшуюся жизнь получил «клеймо», безнадежно потеряв кредитоспособность.

Читайте также